Андрей Тесля: «Н.С. Лесков, возможно, самый страстный из русских писателей»

«Н.С. Лесков – страстный, возможно – самый страстный из русских писателей. Родившийся в эпоху, когда для страстных порывов литература была не самым лучшим местом – особенно если они не касались «общественных вопросов». И это – пожалуй, благо. Ведь, приведись его писательство на эпоху романтических порывов, где сама эстетика подталкивала и поощряла – дух времени его подталкивал бы все дальше и дальше. Но он оказался писателем «эпохи реализма», ему приходилось втискивать свое – в том числе и вынесенный из детства и юности романтизм, Марлинского, которого он читал и почитал – совсем в иные эстетические границы: и это "втискивание" создавало благотворное, великолепное напряжение» - в серии научно-просветительских встреч Дней литературы Андрей Тесля, доцент Высшей школы философии, истории и социальных наук БФУ им. И. Канта, провёл в научной библиотеке лекцию «Лесков: поздний литератор».

Николай Семёнович – и трогательный, почти до сентиментального умиления – как в момент, когда сетует, что на Руси не принято почитать своих писателей, поклонники не дарят им мелкие подарки, не поощряют знаками внимания, поддерживающими дух – и сам покупает себе то одну, то другую мелочь, заявляя, что это – от поклонников, подношение благодарности. И в итоге – они действительно начинают дарить ему.

Лесков – и страшный, в своём неумении любить и бесконечной бессильной мечте о любви, сусальными описаниями семейной радости, добрых жен. И гениальной способности передать радость, и страсть, и любовь – как в демикотовой книге Савелия Туберозова, с его смущенным и ликующим описанием ношения жены на себе, в забвении сана – и последующем воспоминании, что, "по счастию, дом окружен забором и густыми кустами, посему этого никто не видел – кроме них двоих".

Образ Лескова сложен из вроде бы противоположных характеристик – но он поразительно целостный, никак не вмещающийся в «литературу», живой, большой – тяжелый и прекрасный – для нас, кому уже не иметь с ним дел – кроме как с автором. Он влюблен в язык и его разнообразие, он неумерен и избыточен – и таков он и как писатель. Лесков приходит из другой, нелитературной жизни уже совсем зрелым человеком – тридцати лет отроду, успев побыть и чиновником, и состоять на «частной службе» - и даже в период своего основного литературного периода на целые пару лет почти совершенно умолкает – чтобы затем, в последнее десятилетие, уже идти по более или менее знакомой дороге.